Смерть раньше смерти - Страница 19

Она снова замолчала. Яуберт нарочно не смотрел в ее сторону. Почему ему все время кажется, будто она что-то скрывает? Как неудобно, что она оказалась женщиной. Он не ожидал.

— Вы постоянно работаете в стрессовых условиях. Всем сотрудникам полиции необходимо регулярно проходить курс психотерапии.

— Значит, меня направили к вам, потому что со мной все в порядке?

— Нет.

— Кто рекомендовал для меня курс психотерапии?

— Я.

Яуберт посмотрел на доктора Нортир. Лежащие на столе руки были расслаблены, только пальцы иногда шевелились, словно подчеркивая сказанные ею слова. И голос. Яуберт окинул быстрым взглядом ее лицо. Увидел нежный овал лица, хрупкий подбородок. Поспешно отвел глаза. Она не выглядит виноватой. Всего лишь спокойной и терпеливой.

— А мое командование?

— Кто, простите?

— Начальство.

— Каждый день я получаю по нескольку личных дел от начальников, которые считают, что их подчиненным стоит побеседовать со мной. Но только я решаю, кому необходима помощь.

И все же предварительную работу проделал де Вит. Заполнил необходимые заявления. Указал причину.

Яуберт заметил, что она пытливо смотрит на него. Изучает. Он смял окурок. Скрестил руки на груди и посмотрел психологу в глаза. На ее лице застыло серьезное выражение.

Она сказала еще тише, чем раньше:

— У вас есть серьезный повод для горя.

— Почему вы выбрали меня?

— А как по-вашему?

А она умна, подумал Яуберт. Пожалуй, даже слишком умна.

Он уверен в том, что не сумасшедший. А может, именно так считают все душевнобольные? Он оказался здесь потому, что у него не все дома. Смерть, великая хищница, напала на его след. И оттого он иногда…

— Из-за некоторых фактов моей биографии, — вздохнул Яуберт.

Психолог посмотрела на него; на губах у нее заиграла сочувственная полуулыбка. Яуберт заметил, что она не пользуется помадой. Рот маленький, но нижняя губа полная, ярко-розовая от природы.

Через некоторое время, видя, что она не отвечает, Яуберт заметил:

— Наверное, так надо.

— Как по-вашему, а почему так надо? — снова спросила она полушепотом. Он расслышал, что она сказала, только благодаря ее музыкальным модуляциям.

Значит, вот как она работает! Пациент садится и в присутствии доброго доктора сам вскрывает свой гнойник, выпускает гной из раны. А она промывает рану и накладывает повязку. С чего ему начать? Может, она хочет узнать о его детстве? Неужели доктор Нортир полагает, будто он не слышал о Фрейде? Рассказать ей о Ларе? Или закончить Ларой? Ее гибелью? Рассказывать ли об Ивонне Стоффберг? Доктор, хотите послушать анекдот о детективе и соседской дочке? Ужасно смешно. Детективу хочется, но он не знает, сумеет ли.

— Потому что из-за этого страдает работа. — Яуберт сразу понял, что ответил необдуманно. И доктор Нортир тоже все поняла.

Она довольно долго молчала.

— У вас такой интересный выговор. Я из Гаутенга. Никак не могу привыкнуть к тому, как говорят жители Кейптауна. Вы здесь родились?

Яуберт посмотрел на свои коричневые туфли, которые не мешало бы почистить.

— В Гудворде, — кивнул он.

— У вас есть братья, сестры?

Разве в его личном деле нет сведений о близких родственниках?

— Старшая сестра.

— Она живет в Кейптауне?

— Нет. В Секунде.

Яуберт взглянул на Ханну Нортир. Какое интересное лицо! Широкий лоб, большие, широко посаженные карие глаза, густые брови.

— Вы с сестрой похожи?

— Нет. — Яуберт понимал, что должен сказать что-то еще. Его ответы слишком уж кратки. — Она похожа на отца.

— А вы?

— На маму. — Ему стало неловко, не по себе. Все, что он хотел сказать, казалось ему банальным. Но тем не менее он продолжал: — Я вообще пошел в родню по маминой линии. Ее отец, мой дед, тоже был крупным. — Он глубоко вздохнул: — И неуклюжим. — Он сразу понял, что последнее слово лишнее, и разозлился на себя. Он похож на вора, который нарочно роняет ключи на месте преступления.

— Вы считаете себя неуклюжим? — механически спросила Ханна Нортир. Как ни странно, у Яуберта полегчало на душе. По крайней мере, она не чувствует себя хозяйкой положения.

— Я и есть неуклюжий.

— Почему вы так говорите? — оживилась психолог.

— Я всегда таким был. — Он обшаривал взглядом книжные полки, но ничего не видел. — С тех пор, как себя помню. — Сразу нахлынули воспоминания. Яуберт поднял палец и, запинаясь, продолжал: — В начальной школе… я всегда приходил последним на соревнованиях по бегу… — Яуберт не знал, что на его лице появилась кривая улыбка. — Я очень переживал из-за этого… в младших классах. Потом привык.

— Почему вы переживали?

— Мой отец… Я хотел быть похожим на него. — Яуберт снова замкнулся в себе. Пора заткнуть плотину.

Психолог продолжила не сразу.

— Ваши родители еще живы?

— Нет.

Она молчала.

— Мой отец умер три года назад. От инфаркта. Мама умерла годом позже. Ему было шестьдесят один год. Ей — пятьдесят девять. — Вспоминать ему не хотелось.

— Чем занимался ваш отец?

— Служил в полиции. Семнадцать лет был начальником участка в Гудвуде. — Яуберт посмотрел на психолога и понял, что та начала сопоставлять, сравнивать. В голове завертелись колесики. Отец пациента был полицейским. Сам пациент тоже полицейский. Это что-то да значит. Но если она начнет делать выводы, то обязательно ошибется. — Я стал полицейским не потому, что мой отец служил в полиции.

— Вот как?

Она очень умна. Поймала его-таки. Но больше такого не повторится. Яуберт промолчал. Принялся шарить в карманах, ища сигареты. Нет, еще рано. Он вытащил руки, снова скрестил их на груди.